26 апреля 1917 года (9 мая по новому стилю) в Режице (Резекне) открылся двухдневный Конгресс латгальских латышей (Pirmais Latgales latviešu kongress), который должен был принять решение о положении Латгалии в новых для бывшей Российской империи реалиях.
Обсуждавшие судьбу Латгалии видели несколько исторических путей для региона: остаться в составе Витебской губернии, создать латгальскую автономию, присоединиться к латышам Курземе и Латгале, были даже немногие, кто предлагал присоединиться к Литве. В тот момент у власти в России находилось Временное правительство, страна потеряла Польшу и часть Балтийского региона, оккупированных немцами, фронт проходил по территории Лифляндии. Империя более не существовала и, хотя был взят курс на сохранение "великой и неделимой" России, вся ситуация способствовала самоопределению ряда национальных земель. При этом, весной 1917 вопрос о независимости Латвии ещё не был твёрдо поставлен, пока обсуждалось нечто вроде автономии в составе России.
Вопрос о том, воспринимали ли в те времена латгальцы и латыши друг друга как единый народ, остается предметом дискуссии. К 1917 году народы были государственно, а затем административно разделены на протяжении почти 300 лет. Историки считают, что ощущение принадлежности к одному народу начало в зачаточной форме восстанавливаться лишь в 50-60-х годах XIX века. При этом в массовом сознании землями латышей считались лишь Видземе и часть Курземе, хотя латгальские католики называли себя и латгальцами, и латышами (а курземских и видземских латышей - балтийцами и чиули). Курземские и видземские латыши, в свою очередь, называли латгальцев витебцами, инфлянтами и чангалами (čangaļi).
Сближению латгальцев и латышей способствовали религиозные и общественные деятели, в особенности священник и политик Францис Трасунс (Francis Trasuns, 1864 – 1926). Он писал и рассказывал устно о Латгалии и ее культуре, разъясняя языковые и религиозные различия латгальцев и латышей, призывая сосредотачиваться на общих чертах балтийских народов, а не этих самых различиях. Трасунс осуждал высокомерное отношение латышей к латгальцам и призывал оба народа воспринимать себя как единое целое.
Трасунс стал и одним из главных действующих лиц Конгресса, председателем оргкомитета которого был избран священник и педагог Никодемс Ранцанс (Nikodems Rancāns). В Конгрессе участвовало 350 человек, из них 232 были делегатами с правом голоса и 118 – гостями. Оргкомитет определил количество делегатов: по пять представителей от волостей (приходов), от двух до четырех представителей из стрелковых батальонов, по одному представителю от каждого латгальского общественного объединения, а также представители латгальских поселений в России и общественные деятели, выбранные собственно оргкомитетом.
Сначала планировалось, что в Конгрессе примут участие и проживающие в Латгалии национальные меньшинства. Но этого не случилось: по одним данным, они сами отказались от участия, по другим – к голосованию представители меньшинств не были допущены. "Меньшинства" в тогдашней латгальской части Витебской губернии – это русские, евреи, белорусы и поляки, составлявшие совместно половину населения региона. По сообщениям в тогдашней прессе, в Режицу прибыли наблюдать за конгрессом около 30 000 человек, среди которых преобладали те самые национальные меньшинства. У здания синематографа "Диана", где проходил Латгальский конгресс, шли митинги. Некоторые историки (преимущественно русскоязычные) пишут, что это было бурное протестное движение, некоторые - что митинги шли в поддержку объединения с Видземе и Курземе. Скорее всего, среди митингующих были и противники, и сторонники объединения.
Вокруг здания во время работы Конгресса была выставлена охрана из латышских стрелков. Что в некоторых современных публикациях трактуется, как способ оказания давления на решения делегатов по вопросу объединения.
Основные споры в первый день работы шли между представителями Латальской демократической партии, во главе с инженером и публицистом Францисом Кемпсом (Francis Kemps, 1876-1952), и объединением под руководством Франциса Тарсунса (с примкнувшей к нему секции латгальских стрелков). Кемпс выступал за автономию Латгалии в составе России, предлагая образовать отдельную губернию. В ответ на лозунг сторонников балтийского объединения "Мы все один народ", он выдвинул свой – "Два диалекта – две веры!". Но его сторонникам не удалось склонить большинство делегатов на свою сторону, в том числе и потому, что на стороне Тарсунса был немалый авторитет церкви. В результате 39 делегатов во главе с Кемпсом покинули Конгресс.На следующий день, 27 апреля, собравшиеся в резекненской школе (нынешнее здание по Atbrīvošanas aleja 56) оставшиеся делегаты голосовали за результативную часть Конгресса. Конгресс латышей Латгалии принял резолюцию из 8 пунктов. Первые три из них гласят (резолюция написана и опубликована по-латгальски, официального или исторически признанного перевода на русский текста нам найти не удалось):
Четвертый пункт провозглашал идею проведения во всех самоуправлениях выборов на основе всеобщего, равного и прямого голосования. Вторая половина резолюции была посвящена избранию Временного Латгальского земского совета, состав которого был определен так: 60 человек: 36 латышей, 12 русских, 8 евреев, три поляка и один "от прочих народностей".
К 100-летию Конгресса на площади, где раньше стоял кинотеатр "Диана" был создан памятный монумент. Споры вокруг представительности Конгресса, юридического веса его решения, наличия давления со стороны военных и церкви, продолжаются, но более, как научно-исторические. Общественно-политический результат остается неизменнным и бесспорным: именно решение Конгресса латгальских латышей в апреле 1917 года навсегда стало объединяющим для Латгалии и остальной части Латвии.
